Михаил Казовский

«ТЮФТЕЛЯ»

 

Институт наш научный - учреждение тихое. В узеньком стоит переулке, рядом с особняками облезлыми, сам слегка такой же облезлый и вытертый. Несколько этажей, воле лестницы стенд с фотографиями о давнишнем праздновании Нового года и доска приказов. Нянечка сидит в гардеробе. А буфета нет - все или с собой берут бутерброды, или бегают на проспект в закусочную "Фиалка". Но в "Фиалке" готовят плохо, очереди длинные, да и пахнет, честно говоря, не фиалками.

Человек нас работает примерно сто двадцать. Женщины в основном. Раньше, до сокращения, было больше, но потом сократили - раз мы не прикладные, нечего транжирить государственный хлебушек. Ну, поохали, повздыхали – смирились. Кто куда побежал - все устроились, все работают, многие по тем же темам, многие в коммерцию подались, многие уехали за границу. Ну, а мы вот остались. Деньги, конечно, платят еще те, чуть побольше пенсии, но зато привычка к насиженному месту - наша вторая натура.

В бытовом отношении институт - что большая деревня: все знакомы друг с другом, кто как живет, кто с кем живет, кто кого бросил и к кому прикипел душой - каждому известно. Информационная служба действует четко. И поэтому когда на Агеева заявление поступило, институт об этом зашумел моментально. Тут еще, конечно, сама фигура Агеева роль сыграла. Дядька он незлобивый, свой халат всегда на плечики вешал, чтоб не смялся, усики такие с рыжинкой, сильные очки - стопроцентный интеллигент. Целый день с микроскопом возится. Спросишь его: "Как дела, Агеев?" - он и говорит: "Вы имеете в виду какие дела - личные, общественные, научные?" Шуток не понимает. Не сечет, не рубит. Ну, да Бог с ним, с чувством юмора его недоразвитым, главное другое - человек он хороший, не интриган, не мерзавец, в дрязги житейские никогда не встревал, при раздорах держал нейтралитет, как Швейцария. Все поэтому к нему относились дружески. Ну, Агеев и есть Агеев, что еще рассуждать об этом?

Были у него отношения с Тиной Корицкой. Из отдела органики. То есть, вернее, никаких отношений - в смысле, который вкладывается в эти слова, - у них не было. Просто Агеев испытывал к ней самые нежные чувства. А Корицкая им играла. Девушку же тоже можно понять - ей двадцать три, а ему тридцать восемь, разница большая, и потом он такой невидный, тихий, стандартный, с усикам своими, в очечках, рыло никому не начистит, террориста не обезвредит, даже, на худой конец, песню не споет под гитару. Лапоть, зануда. Ну, а Тина - вся из себя фигуристая, шейпинговая - джинсы, кроссовки, жилетки, - ей подавай "МузТВ", Терминатора, в крайнем случае - Леонарда ди Каприо. Принца ждала, короче. Но пока принца не было, Тина водила за нос Агеева. Время от времени позволяла себя пригласить на какой-нибудь долбаный фильм (в смысле - со звуком "долби"). Или на аттракцион Дэвида Коппердилда. Или же в закусочную "Фиалка". Знаки внимания от него принимала: скажем, флакон духов "Диориссимо" на Восьмое марта, несколько тюльпанов на день рождения. Часто Корицкая и Аreeв болтали. По телефону. Так, на расстоянии, старый холостяк чувствовал себя поуверенней: рядом с Корицкой, молодой и насмешливой, он терялся, .знал, что надо что-то предпринимать - ручку гладить, в ушко шептать нежные слова, трогать талию, - но вот как, и с чего начать, не имел ни малейшего понятия. Он боялся выглядеть дураком. И от этого выглядел идиотом. А Корицкая только фыркала: "Ну, тюфтеля!" Это фирменное блюдо закусочной "Фиалка" - тефтели. И подруги Корицкой так прозвали Агеева. За глаза, конечно, в дружеском кругу.

Женщины, которые замужем, Тине внушали: "Ты, - внушали, - дура просто, и ничего больше. Где такого мужа еще отхватишь? Все нормальные мужики давно заняты. Только вот Агеев уцелел странным образом. Куй давай железо, пока горячо". Но зато подруги Корицкой, которые незамужние, ей твердили обратное: "Если, - говорили, - мужичок до такого возраста дожил и не обзавелся семьей, значит у него отклонения. Вдумайся сама. С ним же и в компании нашей появиться нелепо. Этот галстучек, брюки-стрелочки... Чистоплюй!.. Вот сидит в отделе иммунитетов старший научный Габбасов - девять раз был женат. Интересный мужчина! Твой же - просто чай без сахара, маргарин и тюфтеля. Ой, гляди!" Вот Корецкая и глядела. Долго у них так тянулось с Агеевым: год, наверное, или больше. Дохлый получился роман. Тягомотина.

Только вдруг - заявление. Пишет женщина из города Таганрога. Был у них в командировке Areeв, жил в гостинице, в номер заманил ее, и теперь она от него ждет ребенка. А коварный Агеев сделал свое черное депо и смылся. Без опознавательных знаков. Женщина с трудом его место работы проведала - и теперь в дирекцию пишет. Чтоб Aгeeea этого похотливого гневно заклеймить, вправить ему мозги и заставить жениться. Потому что обязан как честный человек.

Ну, конечно же, институт наш в осадок выпал. Женщины, которые замужем, так сказали: "Правильно, Тина, что ты нас не слушала. Гнусный Aгeeв тип. Сексуальный налетчик. Ловко маскировался под херувима. Ты бы с ним еще нахлебалась, верь нашему житейскому опыту". Но зато подруги Корицкой, которые незамужние, оценили наоборот: "Ничего ж себе! Мы-то думали - мямля, интеллигент, брючки-стрелочки. А губа у него не дура! Если баба за него так цепляется, значит есть в нем завидный потенциал. Зря ты, Тинка, его динамишь!" Тут Корицкая стала белой, руки у нее задрожали, говорит страшным голосом:

- Дайте, девочки, сигарету - я умру сейчас.

Курит, волнуется. Значит, новость-то ее уязвила, что-то там есть в подкорке!

Между тем директор института приглашает Агеева для серьезного разговора. Всё ему объясняет в подробностях. "Мы, - говорит, - Aгeeв, все свои люди, и поэтому отвечай прямо: было, не было? И тогда решим, как ответить на пришедшую жалобу".

Ну, Агеев стоит пунцовый, глазки - молнии, усики - словно ёжик:

- Я, - говорит, - действительно ездил в Таганрог. Да, за препаратами. И действительно жил в гостинице. Да, в том самом номере, в это самое время. Но гражданки никакой я не знаю и прошу меня оградить от подобных вымыслов.

- Жаль, - говорит директор, - что твое сознание отстает пока от высоких наших общественных принципов. Ну, поехал, ну, закадрил - дело сделано. Мы не ангелы, с каждым может произойти. Но зачем же, Агеев, беременную бросать, детские дома заполнять сиротами? Неспортивно это, не по-христиански.

Тут Areeв и вовсе сошел с винта: нет, говорит, я такой, говорит, я никогда и ни с кем, говорит, как вы можете вообще, ведь у нас презумпция невиновности и так далее. Озверел мужик. Мы таким его никогда не видели. Выскочил в коридор - а навстречу Тина. Губы у нее в лихорадке, носик острый, а глаза - словно буревестники из Максима Горького.

- Что, - говорит, - попались, Areeв? Вот, - говорит, - пожалуйста, ваша сущность и вылезла на всеобщее обозрение. Мямлили мне про чувства, ну а сами - раз! два! - хвост трубой - и на первую встречную легковерную бросились. Ну, а если б я поверила вашим байкам? Тоже бы сидела теперь в положении?

Ну, Агеев вообще чуть не перекинулся - от обиды и потрясения при словах Корицкой.

- Мне, - говорит, - очень больно, что вы так подумали. Что не смог вам внушить, доказать… Тина, Тина!.. Как вы могли?! - Руки за спину заложил и пошел - весь такой ссутуленный и убитый напрочь. Синие круги возле глаз. Прямо смертник.

Тина еще подумала: "А ведь есть в нем, в Areeвe, что-то дерзкое. Настоящее. Не такой он тюфтеля, как всегда говорили. Может запросто руки на себя наложить. Без базара". Вот какие мысли посетили Корицкую - ну, по крайней мере, так она подругам в лаборатории после говорила. Ну, назавтра, когда Агеев исчез.

Все, конечно, не поверили сразу, отрядили Габбасова: пусть звонит в агеевскую квартиру - что, и как, и где - разузнает. Но Габбасов пришел невменяемый: тишь, говорит, безмолвие и без признаков формы существования белковых тел. Нет, говорит, Areeвa. Всё, говорит, не вынесла душа поэта позора мелочных обид. Доканали парня!

Тинка - в слезы. Женщины ее утешают. Те, которые замужем. "Было бы по ком, - говорят, - а то по Агееву! Он же ветреник, Дон-Жуан, Казанова. У него таких, как ты, знаешь, сколько?" Но подруги Корицкой, которые незамужние, так сказали: "Надо было его простить. Ну, сперва поскандалить для порядка, чтоб почувствовал себя негодяем, но потом уж помиловать. Он бы ножки тебе лизал, землю кушал. Был бы твой до седых волос. Счастье ты свое проворонила, так и знай!"

Только - бац! - на четвертый день в институте возникает Аreeв. Сразу же - к директору, проясняет свое отсутствие:

- Я, - говорит, - ездил в Таганрог, к этой самой женщине. Как она меня увидала - сразу поняла, что она ошиблась. Тот, который развратник, жил со мной в одном номере, - вот и вышло недоразумение. Я специально у нее попросил написать заявление, что она от меня отрекается. И претензии свои аннулирует напрочь.

Ну, директор ему говорит:

- Что ж, вопрос мы снимаем. Умница, Агеев. Прямо суперстар. Будь здоров, - говорит, - и веди себя впредь в любовных делах аккуратнее.

Ну, Агеев хотел было возразить: дескать, что за инсинуации и всё такое, но в ответ директор только отмахнулся:

- Ладно, ладно, иди давай. Без тебя дел по горло!

Женщины, которые замужем, так сказали: "Ухарь! Купец! С честью вышел из создавшейся ситуации. Мы всегда говорили, что Агеев - настоящий мужчина!" Но подруги Тины, которые незамужние, возразили: "Тряпка, мямля и буквоед. Замандражил, шкуру свою полетел спасать. Ре-пу-та-цию! Нет, Агеев не тот мужик, за которого мы его принимали". Ну и Тина, когда с ним увиделась, бросила в лицо саркастически:

- Вы, - .говорит, - Areeв, бюрократ и чинуша. Справку привезли от несчастной - не стыдно? Да усынови вы чужого ребенка, все равно было б лучше. Ну, по крайней мере, красиво. Жест, поступок! Ну, а так - просто чепуха и занудство.

Ничего не сказал Корицкой Агеев. Руки только за спину заложил и пошел - снова будто смертник. Привидение замка Шпессард.

"Правильно, - сказали подруги, - ты его отшила. Рвать так рвать, без дурацких там сантиментов". - "Локти будешь себе кусать, - пригрозили замужние. - Только всё, паровоз ушел, не догонишь, глупая". А Корицкая только курит одна на лестнице. Вся в дыму, как ушедший от нее паровоз.

Ну, сидим в лаборатории, размышляем: что же дальше будет? А случилось невероятное: снова пропал Агеев. Растворился, исчез, место его не занято, белый халат на плечиках, никакого движения.

"Всё, - сказала Корецкая, - чувствую: он опять улетел. Чтоб жениться на этой. И ребенка удочерить. Это я, дура, навела его на такие мысли". Женщины тогда - в полном трансе. "Ай-яй-яй", - говорят замужние. "Ну и пусть", - говорят подруги. Только вдруг заходит Габбасов. Говорит: "Две минуты назад позвонил Areeвy на квартиру". - "Ну?" - спросили все. "Запил", - отвечает Габбасов. "Он же трезвенник!" Тот руками разводит: "Трезвенник, а запил. С горя, с обиды. Он живой человек, а не идол с острова Пасхи!"

Женщины, которые замужем, так сказали: "Мало того, что распутник, так еще и пьяница! Слава Богу, что ты с ним рассталась, Тина!" Но подруги, которые незамужние, застонали прямо: "Нет, Агеев - Геракл. Алексей Баталов из фильма "Москва слезам не верит". Да с таким мужчиной - хоть в тайгу, хоть в тундру, хоть замуж - никуда не страшно! Ты спасай его, Тина, а не то поздно будет". И Корицкая бросилась его выручать.

"Дзынь" - звонит. Открывает Агеев. Бледный, немощный, весь небритый. Только винным запахом от него не несет. Раз втянула носом воздух Корицкая, два втянула - не несет и всё! В комнату прошла - никаких признаков запоя. Всё кругом очень чисто, прибрано, ни бутылок, ни рюмок, ни соленых огурцов для закуски.

- Вы, - говорит Корицкая, - заболели что ли?

- Да, - говорит Агеев, - ОРЗ, тридцать семь и восемь. В самолете продуло от кондиционера, я думаю.

Тут, конечно, Корицкая как взовьется:

- Марш в постель! И без разговоров!

- Как, - говорит Areeв, - прямо сразу - в постель?

- Да, - говорит Корицкая, - нечего тянуть. ОРЗ опасно осложнениями на разные жизненно важные органы. Надо же успеть, пока еще можно!

Ну, Aгeeв лег, а она начала его лечить: банки-шманки, чай с малиной. А когда он поправился, то они поженились. Потому что она уже не могла не оформить с Агеевым отношений как порядочная девушка.

Ну, а женщины в институте посудили там, порядили, каждый высказал свое мнение, а потом переключили внимание на Габбасова. Он в командировку поехал в Волгоград, на научную конференцию. Вот и ждем: то ли анонимку на него накатают, то ли очередная жена на развод подаст. Ходим в институт теперь, как на праздник. Стимул в жизни имеем. Неослабевающий интерес.

 

 

                                                                                                              ВОЗВРАТИТЬСЯ НА с. ПУБЛИКАЦИИ: архив