|
КОЗА ОТПУЩЕНИЯ комедия в одном действии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ГУЛИН – интеллигент ГУЛИНА – его жена БАРАНОВ – активист
Квартира Гулиных. ГУЛИН сидит в кресле и читает газету. ГУЛИНА вкатывает столик на колесиках. Гулин. Ах, какой аромат! Прелесть, прелесть! Гулина. Я попробовала сварить в раскаленном песке. Гулин. Что-то невероятное! (Целует ей руку). Я тебя обожаю! Гулина (нежно). Кофе разольешь, дурачок. (Разливает по чашкам). Гулин. Муся, ты богиня! Марья-искусница! Гулина. Я могу загордиться от подобных эпитетов. Гулин. Мы с тобой четверть века вместе, но меня каждый раз изумляет твое изящество, утонченный вкус... Гулина. Славочка, не надо. Я сейчас расплачусь от счастья. Гулин. ...Предстаёшь предо мною новыми чудесными гранями... Океан изобретательности, фантазии... Кофе в раскаленном песке! Что за воображение! Где ты взяла песку? Гулина (смущаясь). В детской песочнице... накопала тайком... Гулин. "Накопала тайком"! "В детской песочнице"! Простота, граничащая с гениальностью! Я бы никогда не додумался. (Пробует кофе). О-о, какое блаженство! Целая симфония ощущений! Я в катарсисе. Гулина. Правда, нравится? Гулин (целует ей руки). О, моя золотая... Эти милые музыкальные пальчики... Бедные, всё хлопочут – для меня, дурака непрактичного... Что могу дать взамен? Чем восполнить накопившийся долг? Гулина (гладит его по голове). Поседел совсем... Гулин. Старый, гадкий? Гулина. Юный, как Аполлон! Гулин. Хочешь, сделаю стойку на руках? Гулина. Что ты, что ты! Гулин. Я еще могу! (Делает стойку). Гулина. Сумасшедший! Гулин. Видела? Могу! (Обнимает ее). Гулина. Красный, запыхался... Сердце стукает... Глупенький какой... Я люблю тебя... Гулин. Обожаю... (Целуются). Звонок в дверь. Оба вздрагивают. Гулин. Кто бы это мог быть? Гулина. У меня дурное предчувствие. Грубый такой звонок. Гулин. Не преувеличивай. Ты лишком впечатлительна. Гулина. Я боюсь. Я еще со вчерашнего дня – после того, как зеркало разбилось, – думала: что-то может произойти. Гулин. Нервы, нервы... (Целует ее). Всё будет хорошо. Мы живем в правовом государстве. И защищены абсолютно. (Встает). Гулина (крестит его). Береги себя. Гулин. Ценностей у нас нет, грабить нечего. Что возьмешь с простых служащих? (Идет к двери). Гулина. Жизнь... свободу... честь... Гулин. Разве что! Но кому они сегодня нужны? (Отпирает замок, открывает дверь). На пороге стоит Баранов. Шляпа, черный костюм, защитного цвета рубашка без галстука, брюки заправлены в сапоги. В левой руке – портфель, в правой – конец веревки. Гулин. Вам кого, молодой человек? Баранов. Эт-самое, блин, сорок восьмая квартира? Гулин (показывает на номер). Вы же видите. Баранов. Гулин? Гулин. Гулин. Баранов. Эт-самое, блин, Владислав Иннокентьич? Гулин. Правильно, он самый. Баранов. По решению нашей местной управы, эт-самое, блин, доставляю вам в целости и сохранности. (Дает Гулину конец веревки). Гулин. Что это? Баранов. Эт-самое, блин: животное. Слышно козлиное блеяние. Гулин. Господи, что еще за животное?! Баранов. Эт-самое, блин: коза. (Животом напирая на Гулина, входит в квартиру; на другом конце веревки – живая коза). Гулин. Заберите, заберите, пожалуйста! (Хочет отдать ему веревку). Баранов (укоризненно). Владислав Иннокентьич, эт-самое, блин! Гулин. Что вы мне суете? Баранов. Машку. Козу. Гулин. Невозможно. Баранов. Почему? Гулин. У меня уже есть одна Машка. Баранов. Что, коза? Гулин. Нет, жена. Баранов. Будут две. (Берет у него конец веревки). Ну, куда определим? Эт-самое, блин, в ванну для начала. (Уводит козу в ванную комнату). Гулин. Но позвольте!.. Как вы смеете? Баранов. Отойди, хозяин. Видишь, животное устало. (Достает из портфеля сено). Кушай, кушай, кормилица. Молоко у нее – двести прóцентов жирности. Гулин. Я не пью такое жирное молоко. Баранов. И не пей. Для страны работаем. Надо выводить Россию из кризиса. Гулин. Это бред. Кто позволил? В Конституции сказано: неприкосновенность жилища! Баранов. Ты меня жилищем-то своим не стращай. Эт-самое, блин. Нагулял тут хоромы, а пятнадцать прóцентов еще в бараках ютятся. Гулин. Что значит – «нагулял»? Мы с женой одиннацать лет стояли в очереди, и, согласно официальному ордеру... Баранов. Это еще проверим. Гулин (визгливо). Заберите козу немедленно! Баранов. Ты чего, хозяин, шумишь? Эт-самое, блин. Испугается скотина, молоко пропадет, жирность снизится. А общественность с тебя спросит. Ой, сурово спросит, Владислав Иннокентьич! Гулин? Что за варварство такое? Ни с того, ни с сего врываются в дом, в ванную запихивают козу... угрожают... Не могу понять! Баранов. Понимать и не надо. Выполнять – это главное. (Идет в комнату). Щас докýменты все оформим... Здравия желаю, хозяйка. С прибавленьицем вас, эт-самое, блин. Гулина. Да, спасибо, спасибо. Я всё слышала... Неожиданность, конечно... С мелким рогатым скотом никогда еще не работала... Баранов. Мелкий рогатый скот – эт-самое, блин – неплохая добавка к нашему столу. Козы дают продукцию – молоко и шерсть, пух и мясо. А впоследствии – шкуру. Продажную. (Садится). Гулина. Разрешите, я буду конспектировать? Баранов. Разрешаю. Вы, я вижу, сознательный элемент! Гулин. Муся, не пиши: нам нельзя сдаваться. Баранов. Владислав Иннокеньич, эт-самое, блин, ты чего тут вообще встреваешь? Гулин. Вы не смеете! Что за "тыканье" такое? Уважайте личность! Прекратите меня ущемлять! Привели козу, завтра – бегемота, послезавтра конфискуете жену... Не позволю! Баранов. Жидкий ты человек, Владислав Иннокентьич. О себе, любимом, печешься. О домашнем спокойствии. Родина в опасности. Хищники вокруг жаждут ее проглотить, сделать своим сырьевым придатком, завалить некачественной продукцией. Местная управа вынесла решение. Эт-самое, блин. Чтобы каждый внес посильную лепту в продовольственный рынок. Гулин. Не управа это, а сплошное самоуправство! Гулина. Славик, Славик! Гулин. Да, самоуправство! Каждый должен делать свое дело. Фермер – доить коров, хлеб выращивать, пролетарий – строить машины, а интеллигенция – создавать технологии. Хватит, натерпелись в советские времена, когда инженеры ехали убирать картошку, раскулаченный крестьянин отправлялся в город за мясом, а рабочий управлял государством! Баранов. Ты народ не трожь! Что вы в городе знаете о простой жизни? С наше хлебните вот, повыращивайте козу и тогда поймете. (Гулиной). Ты, хозяйка, пиши, время дорого. (Достает из портфеля бумаги). Гулин. Муся, не пиши, запрещаю! Гулина. Славочка, не надо. Твой протест нелеп. Плетью обуха не перешибешь. Гулин. Ренегатка несчастная! (Садится, отворачивается). Баранов. Эт-самое, блин, пиши. Вверенное вам животное по кличке Мария – представитель валдайского отродья русской молочной породы. Третьего окота. Пять лет. Доится два раза в день – в пять утра и семь вечера. Ты доить-то умеешь, мать? Гулина. Видела в кино... Баранов. Ну, тогда слушай. Лучшим способом дойки мы считаем такой. Вымя козе обмоешь, полотенцем просушишь, помассируешь. Вот так вот... (Показывает). И пошло-поехало, кулачком – дзик, дзик! – первые струйки в подойник не направляй: грязные они. А потом – уже. Быстренько и с песнями. Гулин. Сумасшествие! Бред! Баранов. Жирное молоко – последнее. Сливки самые. Гулина. После дойки вымя массировать? Баранов. Нет. Эт-самое, блин, оботрешь полотенчиком, вазелинкой помажешь титьки. Гулина. Можно детским кремом? Баранов. Даже еще пользительней. Гулин. Титьки? Детским кремом? Я свихнусь сейчас! Гулина. Чем кормить? Баранов. Верно ставишь вопрос. Потому что пословица: «Как покормишь – так и подоишь». В стойловый период, эт-самое, блин, грубые корма – два с половиной килограмма в сутки. Сено. Листья. Веники из веток. Можно еще еловые лапки: витаминов много. Концентрированные корма – кукуруза, овес. Сочные корма – силос, картошка. Кормовая свекла, морковь. И капустный лист. Гулин (зло). Ты спроси еще, как ее пасти. Гулина. Да, пожалуйста: как ее пасти? Баранов. На любую травку. Главное в другом: чтоб не сразу после зимы из стойла выводить. За неделю примерно. А иначе понос – это обеспечено... Гулина. Чем понос лечить? Гулин (взрывается). Всё! Довольно! Я не дам лечить козлиный понос у меня в квартире! Убирайтесь отсюда! Слышите? И вы, и Мария! Вон пошли! Гулина. Ты меня прогоняешь? Гулин. Не тебя – козу! Баранов. «У него в квартире»! Эт-самое, блин. Кто тебе квартиру-то дал? Кто позволил приватизировать? Государство. Как позволило, так и запретит. Национализирует. И отымет. И не пикнешь, вобла. Будешь делать, чего велели. И где велели. И как велели. Дикатаура закона – понял? Гулин. Это беззаконие, а не закон! Гулин. Славочка, не надо. Гулин. Выкормыши ГУЛАГа! Только и знаете, что терроризировать! Гулина. Не губи себя! Гулин. Довели страну, а на демократов свалили! Распоясавшееся хамьё! Баранов. Так и запишем: оскорбление ответственного лица при его служебных обязанностях. Гулин. Кто – лицо? Вы – лицо? Вы – мурло, вы – звериная морда, а не лицо! Баранов (пишет). Как, «мурло»? И «звериная морда»? Запротоколируем… Гулин. Что ж, запротоколируйте. Может, и по-русски писать заодно научитесь. Баранов (беззлобно). Сам шибко грамотный. (Пишет). Гулин. Кто вы такой вообще? Где ваши полномочия? Предъявите немедленно! Баранов. Нá слово не веришь? И докýмента требуешь? Вот она твоя – чернильная сучность. Вражий оскал противника перемен. (Достает удостоверение). Эт-самое, блин, любуйся. Гулин (берет удостоверение). И прошу не ругаться. При женщине. Баранов. Как же я ругаюсь, по-твоему? Гулин. Вы все время повторяете нецензурное слово. Баранов. «Блин»? Да какое ж оно нецензурное? Гулин. Вы подразумеваете нецензурное. (Читает). Так... «Баранов... Вольфганг-Амадей»? Баранов. Вольфганг-Амадей. Гулин (читает). «Иоганнович-Себастьянович»?! Баранов. Правильно. Гулин. Что за странные имя-отчество? Баранов. Ничего такого. Назван в честь великого Моцарта. А папаша – в честь великого Баха. Дедушку тоже звали – Людвиг-Ван. В честь Бетховена. И дядьёв моих: Карл-Мария – в честь Вебера – и Кристоф-Виллибад – в память о Глюке. Гулин. Это верно – сплошные глюки... Гулина. Значит, вы – из интеллигентной семьи? Баранов. Представителей народной интеллигенции. Эт-самое, блин. Дедушка мой лечил. Пользовал кавалерию русской армии. В части ее подвижнóго состава. Гулин. Это что же – коней? Баранов. Да, коней. Папа непосредственно работал с искусством: вел дела музыкантов, артистов, художников... Но потом его самого – того – за немецкое имя-отчество... Я оркестром руководил... Гулина. О, оркестром! Какая прелесть! Баранов. Из состава наличия, соответственно, контингента. Гулин. Из кого, простите, не понял? Баранов. В спецучреждении... номер не скажу – государственная тайна. Воспитание не только трудом, но и музыкой. Ух, они у меня играли! По струночке! После утренней поверки пригласишь к себе заключенного Рабиновича – он сидел за распространение анекдотов про Брежнева, по семидесятой статье… и говоришь: «А сыграй-ка мне, ребе Рабинович, эт-самое, блин, что-нибудь из Вебера, в честь родного дяди Карла-Марии». Он и запузырит на скрипочке своей – виртуозно так – ну, из "Вольного стрелка», например. (Напевает). Музыка, славяне! Прямо душу вынает! (Напевает). Гулина ему подвевает. Гулина. Браво, браво! Вольфганг-Амадей... Иоганнович-Себастьянович... Правильно сказала? Баранов. Можно просто: Валентин Иваныч, эт-самое, блин. Гулина. Хорошо. Разрешите вас пригласить на чашечку кофе? Я варю по новому способу – в раскаленном песке. Гулин. Муся, что ты?! Баранов. А удобно, хозяйка? Я ведь к вам с Машкой – по служебной необходимости. Гулина. Глупости какие! Посидим, попоём... пообщаемся как интеллигентные люди... (Укатывает столик на кухню, напевая). Гулин (вдогонку). Может, мне уйти? Третий лишний? Вы, по-моему, замечательно спелись – и с козой, и с классической музыкой... Баранов. Сбрендил, что ли, Владислав Иннокентьич? Эт-самое, блин, человек я семейный, мне твоя Мария даром не нужна. Гулин (саркастически). Вы о ком – о жене или о козе? Баранов. Понимай, как хочешь. Гулин. Слушайте, а пока ее нет – как мужчина мужчине. Для чего это вы затеяли? Для чего это нужно – приводить мне козу, действовать на нервы? Или это шантаж? Деньги вымогаете? Ладно, будь по-вашему: я плачý сто рублей – и прощайте! Вместе с вашей парнокопытной. Баранов. Обижаешь, хозяин. (Берет у него удостоверение). Видишь, сказано: «советник управы». Брошен на исполнение решения. Под девизом: «Наша посильная помощь Премьеру Медведеву». Он ить молодой, мы должны ему подставить плечо. Ты пойми: если каждый – каждый! – вырастит себе мясо на обед – это ж как облéгчится воплощение реформ! Будут все веселые, сытые... эт-самое, блин. Переходный период – от светлого завтра к еще более светлому позавчера. Напряжемся чуток, поднатужимся всем миром, стиснем зубы – нам не привыкать! – вытащим Отечество из прорыва. Наш народ – он такой, двужильный. Он не подкачает! Ты не ссы, Владислав Иннокентьич. Мы кормами тебе поможем. Есть договоренность с универсамом – все отходы овощного отдела отдавать населению. Гулина ходит из кухни в ванную и обратно. Гулин. Господи, Господи!.. Что за страна у нас?.. Скопище уродов, подхалимов, дебилов... (Подходит к Баранову вплотную, зло). Что за рыло свинячье! Сколько можно обманывать народ? Слышишь, ты, Жан-Жак Руссо? Или как тебя? Хватит выдумывать собственный путь! «Поднатужимся», «стиснем зубы»!.. Сколько можно тужиться, Эрих-Мария Ремарк? Баранов (отпихивает его). Отойди ты, припадочный. (Поправляет одежду). Эт-самое, блин. Паникер. Саботажник в натуре. Да, своей дорогой стремимся. Нам никто не указ – ни Европа, ни Азия. Сами знаем, куда идти. Гулин. Да уж, знаете! Баранов. А легко, по-твоему, если вкруг одни вахаббиты и террористы, сионистские шпионы и диверсанты, недоброжелатели? Гулин. Кто ж в этом виноват? Не умеем дружить. Баранов. Как же с ними дружить, если они не признают наше превосходство? Мы – сверхдержава! Кто с нами не дружит – атомной бомбой по кумполу! Гулин. Хватит ерунды. Двести рублей хотите? И чтоб я вас больше с вашей шелудивой козой и национальной идеей тут не видел! Баранов. Настоящие патриоты не продаются. Гулин. Да? Гулина (вкатывает столик). Тезка моя покушала и затем попросила пить. Гулин. Как это – «попросила»?! Гулина (умилительно). М-э-э... Лапонька такая – рожки, ножки, бородка... Гулин. У козы – бородка? Значит, это козел. (Баранову). Вы и в этом не могли сказать правду! Баранов. У нее вымя. Эт-самое, блин – коза! Гулин. Вымя и борода? Ужас какой-то. Чудище. Гермафродит! Гулина. Ты несправедлив. Удивительно порядочное животное. Доброе. Приветливое. Терлась об меня, словно кошка. (Баранову). Будьте любезны: кофе. Баранов. Благодарствую. Гулина. Сахар, печенье. Гулин. Терлась об тебя? Кто, коза? Гулина. И мурлыкала: мур-мур-мур... Баранов. Да она еще лает, если в дверь звонят. А недавно пьяного покусала на улице. Он хотел на ней покататься. Гулина. Хулиган невоспитанный. Так ему и надо! Бедная Машуня... Гулин. Идиотство какое-то... Гулина. Я так счастлива, что теперь она будет у нас в семье. Мне всю жизнь хотелось выращивать... что-нибудь домашнее... кроликов и коз... Купим специальное руководство, хлев организуем, станем ее скрести, пух вычесывать – всё, как полагается... Гулин. Ты в своем уме? Баранов. Кофе у вас пахучее, дымкое. (Жует печенье). Калорийное. Гулина. На прогулку начнем ходить. Маша – на поводке и с намордником... Гулин. Ни за что! Я не буду находиться в квартире с лающей козой! Гулина. У нее святые глаза. Чистые и мудрые... (Гулину). Прямо, как твои... Гулин. Нет! Или я, или эта тварь! Гулина. Боже мой! Сколько злости, сколько садизма!.. Никогда не думала... Всё сошлось – одно к одному... Не любить животных – самое ужасное, что бывает в мужчине... Гулин. Я люблю. Почему, я люблю! Только не хочу их держать в квартире. Гулина. Пользуешься тем, что они слабее. И не могут тебе ответить. Баранов. Эт-самое, блин – я еще налью? Гулина (сморкается). Лейте, лейте. Гулин. Ты – наивная душа. Воплощение сострадания. Привели козу – и тебе ее жалко. Ну, а если б привели носорога? Гулина. Шутки здесь твои неуместны. Ты сухарь. Черствый эгоист. Слава Богу, что у нас нет детей – ты бы их порол. Или ставил в угол, на горох коленками! Баранов. И меня тоже били в детстве. Эт-самое, блин – офицерским ремнем! Человеком сделали. Гулин. Это видно. Гулина (мужу). Уважаешь только одну персону—себя. Все вокруг тебя должны прыгать. Пуп Земли. Бедное животное – и оно вызывает в тебе отвращение. Будто виновато! (Плачет). Сделал из меня козу отпущения... Гулин. Муся, прекрати! Что ты, в самом деле! Баранов. Как к козе, так к жене – одинаково! Гулин (Баранову). Вы вообще бы молчали, Жан-Поль Бельмондо! Баранов. Ишь, командует. А у нас, между прочим, свобода слова! Гулин. «Между прочим» – это верно. Слушайте, Склодовский-Кюри, предлагаю вам триста. Баранов. Я ж тебе сказал: патриоты не продаются. Гулин. Назовите цену. Баранов. По решению управы... Родина в опасности... Путин нуждается в помощи... Гулин (подскакивает к серванту). Вот: пятьсот рублей! Нате, берите, Бойль-Мариотт, Ломоносов-Лавуазье! И чешите отсюда – со второй космической! Баранов (мрачно). Тысяча. Гулин. Жулик. Разбойник. Афганский талиб. Баранов. Патриоты не продаются. Если же продаются, то за крупные деньги. Гулина (в слезах). Валентин Иванович, умоляю вас: будьте благоразумны... не лишайте меня тепла, нежности, уюта – словом, всего того, что дает семье эта крошка... я привыкла к ней... я хочу ее молока!.. Гулин. Нате, забирайте. Баранов (берет). Эх, была не была! (Пересчитывает, прячет). Ленин еще учил: легче от буржуёв откупиться, чем бороться с ими. Застолбили, хозяин. Владислав Иннокентьич, а ты – хитрец! (Грозит пальцем). Голыми руками тебя не возьмешь! Гулин. Ладно, ладно, ступайте с Богом. Гулина. Заклинаю вас... пожалейте, не уходите... не оставляйте меня одну с этим эгоцентристом... Баранов. Ты, хозяйка, не фордыбачь. Слушайся его. Эт-самое, блин: ну какая из тебя козлятнитца, если разобраться? В зеркало взгляни. Забодать ничего не стоит. Кофе вкусное – это да. Не кривлю душой. Но во всем остальном – сопля. (Выводит козу из ванной). Маня, Маня, не фордыбачь. "До свиданья" скажи хозяевáм. Люди они хорошие, хоть и интеллигентные. Оставайтеся с миром. Дальше теперь пойду помогать стране... Эт-самое, блин... (Уходит с козой). Гулин. Наваждение... театр абсурда... Гулина. Как ты мог! Как ты мог! У нее пошли бы козлятки... мы бы нянчили их, чесали... Гулин. Мусенька, золотая, любимая! Ты же бредишь. Вдумайся сама: «нянчили», «козлятки»... Ахинея, бессмыслица... Гулина (приходя в себя). Я не знаю... Он меня загипнотизировал... Гулин (обнимает ее). Всё, всё, успокоилась, протрезвела... Страшный сон кончился, прошел. Гулина. Думаешь, прошел? Гулин (прижимаясь к ней). Мы с тобой еще застанем лучшие времена... Чуточку – но застанем... Несколько глотков еще сделаем... Чтобы вот сидеть, кофе пить, сваренное в горячем песке, целовать любимого человека и уверенным быть, что сейчас к тебе не ворвутся – в масках, с автоматом, не уплотнят, не заставят траншеи рыть, лес валить, рукавицы шить, коз выдаивать... Гулина. Извини меня, Славочка... Я вела себя отвратительно, гадко, мерзко... Гулин. Да причем здесь ты? Это он, это он, бывший славный гегемон! Гулина. Может, он специально подстроил? Чтобы выманить у нас тысячу рублей? Гулин. Я не исключаю... Негодяй, прощелыга... Гулина (отстраняясь от него). Лёльке позвоню. Интересно узнать, заходил ли к ним этот индивид. Ну, в соседний подъезд. (Берет телефон). Вместе посмеемся... (Набирает номер). Лёлькин муж денег ему не даст. С лестницы турнёт. (Хохочет). Гулин. Лёлькин муж! Он его самого, этого Гей-Люссака, вынудит отдать тысячу! (Покатывается со смеху). Гулина (в трубку). Лёленька? Привет. Здравствуй, солнышко, как твои дела? Что? Перезвонишь? Через двадцать минут? Что? Вечерняя дойка? В ванне? (Пауза). Муж привел? (Пауза). Им в министерстве приказали? (Пауза). До свиданья... (Вешает трубку). Лёлькин муж сам привел корову... Гулин. Ущипни меня. Гулина (нерешительно). За какое место? Гулин. Всё равно! (Подставляет руку, Гулина ее щиплет, Гулин вскрикивает). Нет, не сон... Гулина. Нет, не сон... Гулин. Что же ждать еще? (Прижимается к ней). Кто следующий?! Звонок в дверь, удары кулаком, крики. Оба сидят в оцепенении. Занавес.
|