|
На с. 1 - Он пойдет художником-оформителем на завод. Есть договоренность. Ну, родители тоже, само собой. Я умею вязать. Не загнемся. Зам. председателя пожевал губами: - Дети, дети… Трудностей вы не знаете, с жиру беситесь. Вам страна оказывает возможности… Успевай - не хочу… Я б на вашем месте… Ого!.. Мне война помешала… А вам? Что мешает не лоботрясничать? Он еще говорил, ставил в пример Зою Космодемьянскую, Павлика Морозова и Марата Казея. Мне хотелось ударить его вентилятором по башке. - И вообще не могу вам ничем помочь, - вдруг свернул свое выступление заместитель. - Вам же некуда ставить штампы. Если нет у вас паспортов. Вот получите - тогда приходите. Да, святое дело. Он достал еще сигарету. Славка проговорила: - А свидетельства о рождении? - Нет и нет. Не имею права. Есть закон, он един для всех… обязателен… Мы откланялись. Шли побитые, удрученные. Славка неожиданно разревелась, я ее успокаивал, уверял: все будет труляля, все устроится лучшим образом. Папин знакомый - тот, что привез фломастеры, - едет в командировку, мы его попросим сдать нам квартиру. Я пойду на завод, мы закончим вечернюю школу, станем сына растить… Славка посмотрела капризно, полными слез глазами: - И не сына, а дочку. - Дочку, сына - я готов на любое! Лидка родилась семимесячной, через три недели после похорон бабы Лиды. Мишка-Япончик бегал по коридору, вслед за ним тянулся пришпиленный поводок, наш лохматый хин тявкал, ворчал, грыз от возбуждения косточку. Игоря было плохо слышно. - Как она? Как она? - он орал что есть мочи, силясь преодолеть расстояние от Карелии до Москвы. - Как она себя чувствует? - Норма, норма! Схватки начались в половине седьмого. - А? Когда? - В полседьмого. - Не слышу!.. - Э, да черт с ними, все равно! Новый родильный дом, мне понравился. - Схватки сильные? - Да! - Не слышу… Странный разговор двух глухих. Игорь наш служил офицером в Петрозаводске. В армию пошел, месяц не отработав после окончания института. Сильный такой, здоровый. Добрый голубоглазый атлант. Лидка боготворила его. - Я позвоню через два часа! - Да, звони. - Я не слышу! - Дома буду, звони!.. Вывел Мишку на улицу. Он стремглав бросился к первому столбику. Мы собаку завели восемь лет назад, в день одиннадцатилетия Лидки. Я тогда пришел на "Союзмультфильм", начал экспериментировать с пластилином. Технику пришлось создавать практически заново… Дома было хреново. Славка собиралась уйти к Теймуразу, солнечному грузину, встретившемуся ей на юге (ездила туда вместе с Лидкой). Мы почти не общались. Я приходил домой с болью в сердце: вот войду и увижу обнаженные "плечики" в гардеробе… Рассосалось. Славка в конце концов не ушла. Я не спрашивал, почему. Просто ждал терпеливо. Даже то, что она начала после этого курить, принял сдержанно. Я ведь сам курил прямо с армии… Мы гуляли с Мишкой по скверику. Он обнюхивал желтый кленовые листья, землю царапал лапой, был тревожен и деловит. Мишка, японский хин, внес умиротворение в нашу жизнь. Он как бы обозначил рубеж, переломный момент, я теперь говорил: это было до Мишки, это – после… Время восторгов и взлетов, горных обвалов и ураганного ветра сразу сменилось временем тихой семейной пристани. Маленьких радостей, не сравнимых с прежними, но не менее дорогими. Я и Славка как бы заново открывали друг друга. На ином витке. На иной ступени… Телефон звонил. Я спустил Мишку с поводка, трубку взял. - Здравствуй, Голубеев. - Здравствуй, Шохина. - Как ты чувствуешь себя? Поясничку не ломит? Голова не кружится? - Ты о чем? - Дедушкам положено. - Слушай, ты… - Только что звонила. Внук у нас. Представляешь? Внук!.. Много, много пластилиновых человечков заплясали кругом. - Слава, Славочка… Я умру сейчас… - Стой, не умирай, Голубеев. Ты нам очень нужен. Я ведь тоже тебя люблю, дурака несносного, сильно, Петечка, очень сильно… Вот и вся наша повесть. Повесть о том, как у нас, у меня и у Славки, в тридцать пять появился внук. Ну, а в тридцать шесть Сла мне родила Иннокентия. Тот оказался моложе лидкиного сына, собственного племянника, ровно на девять месяцев. 1987 г. |