|
Картина седьмая Вот уже и Александрия. Пирамиды, сфинксы, верблюды. Внешне все идет по-прежнему: фото на память, экскурсионный автобус, краски арабского города. Только Дина грустная, Кира щупает ее лоб, девочка отстраняется, мотает головой, вырывается. Мать кричит на нее, а отец защищает. Бар теплохода. У стойки за высокими стеклянными кружками пива сидят Небов и Нёбов. Н ё б о в. Не пойму, как ты это хочешь сделать практически? Н е б о в. Очень просто. Мы махнемся женами. Кирка идет ко мне, Ирка идет к тебе. Все довольны. Н ё б о в. Нет, а документы? Н е б о в. О, элементарно, Ватсон! Я и моя жена проставляем у себя в бумагах две точечки над «ё». И становимся оба «Нёбовы». Как известно, подчистки в документах недопустимы, а на точки никто не подумает обратить внимание. Стало быть, получится: я – Сергей Николаевич Нёбов и женат на Кире Степановне Нёбовой. Ну, а ты – Сергей Николаевич Нёбов, соответственно, муж Ирины Вагановны Нёбовой. И комар носу не подточит. Пауза. Н ё б о в. Но захочет ли Ира? Может, я ей не нравлюсь? Н е б о в. Нравишься. Захочет. Ноу проблем. Н ё б о в. Что, она сама тебе говорила? Н е б о в. Кто ж еще – папа римский? Пауза. Н ё б о в. Хорошо, а Дмитрий? Н е б о в. Проставляете в его свидетельстве о рождении две точечки, и тогда он становится тоже «Нёбовым» – сыном твоим законным. Н ё б о в. Нет, без Динки я не смогу. Н е б о в. Ну, помучаешься сначала первое время, не без этого. А потом привыкнешь. Будем ездить друг к другу в гости. А затем Ирка родит тебе новую. Гарантирую. Н ё б о в. Да, а если получится мальчик? Н е б о в. Это, дед, уже твой вопрос... Снова поют «нанайцы», а морские волны убегают за корму «Самуила Маршака».
Картина восьмая Перед Хайфой в последний вечер все шестеро собираются в каюте у Нёбовых. Н е б о в (разливает по бокалам шампанское). Что ж, друзья, выпьем за успех нашего предприятия. И р а. Детям – «тоник». (Наливает в стаканчики Дине и Диме.) Д и н а (мрачно). Я не буду пить за успех. К и р а. Прекрати капризничать. Ты невыносима. Д и н а. Пить не буду. И вообще ни в каком Израиле жить не собираюсь. К и р а. Не тебе решать. Ты обязана подчиняться матери. Д и н а. У родителей равные права. Я хочу остаться с отцом! К и р а (смеется, потом резко замолкает). Не смешно. У отца – новая семья, новый сын... Д и н а. У тебя – новый муж... Я его никогда не назову папой. К и р а. Замолчишь ты когда-нибудь? Н е б о в. Хорошо, можешь называть меня просто Сережей. Д и н а. Может быть, «Сергунчик»? (Тихо.) Попрыгунчик... К и р а. Дина! Н ё б о в. Только не надо дергаться. Мы интеллигентные люди. Почему нельзя говорить спокойно? Я бы тоже хотел, чтобы Динка осталась с нами. Ира, ты не против? И р а. Нет, конечно. И ребятам было бы вдвоем веселее. К и р а. Это не обсуждается! Если я решила, то меня никто уже не собьет. Дочка остается со мной! Д и н а. Не останусь. Даже под пистолетом. К и р а (замахивается на нее). Я тебе! .. (Небов ее останавливает.) Н ё б о в. Разве можно? (Обнимает дочь.) Н е б о в (Кире). Успокойся, дорогая. К и р а. Отпусти, дурак, больно! Д и н а (матери). Если ты попробуешь взять меня с собой насильно, я любому расскажу, что Сергунчик и ты подделали документы! Точки нарисовали! К и р а. Ах ты, маленькая доносчица! Павка Морозова! Н е б о в (Кире). Тише, тише... Н ё б о в (дочке). Дина, перестань! Д и н а. А чего она? К и р а (взрывается). И катись! Скатертью дорога! Возвращайся в свою любимую Рашку и купайся в дерьме разливанном. Я теперь согласна! Д и н а. Ура! (Бросается на шею отцу.) К и р а (сквозь зубы). Перебежчица... Н ё б о в (жене). Ты действительно не против? К и р а (зло). Да, да! Радуйтесь теперь! (Отворачивается.) Н ё б о в. Слава Богу! Д и м а. А зато я согласен остаться с вами в Израиле. В с е (набрасываются на него). Ни в коем случае! Нет! Это невозможно! Д и м а (пожимает плечами). Ладно, ладно, я пошутил. Н е б о в. Не срывайте торжественный момент. (Поднимает бокал.) Дорогие друзья! Милые мои! Бог действительно существует, ибо это Он свел нас в одном круизе и столкнул нас в одной каюте. Ибо это Он максимально облегчил все формальности в перемене семейных положений и стран пребывания. Разве подставить две точки в паспорте – это подлог? Разве это дорогая цена за счастливую жизнь шести человек? Две каких-то точечки – и вся жизнь у нас круто изменилась. Я надеюсь – к лучшему. Я уверен – к лучшему! Выпьем же за эти две точки. И за Нёбова, подарившего мне свое «ё». Е – моё! И за нас! И за нашу любовь! Все чокаются. Д и н а (Диме). Раз теперь я твоя сестра, ты меня должен защищать. Д и м а. От кого? Д и н а. От врагов. Д и м а. У тебя их много? Д и н а. Нет, пока ни одного, только вдруг появятся?!
Картина девятая В Стамбуле они гуляют уже без Небова и Киры. Все немного грустные, каждый в своих мыслях. В уличном кафе дети пьют апельсиновый сок, взрослые – кофе по-турецки, все едят шоколадные пирожные. Н ё б о в. Кир, еще пирожное? И р а. Я не Кира, я Ира. Н ё б о в. Ой, прости, я оговорился. И р а. Мы еще долго будем оговариваться. Н ё б о в. Ну, тебе вроде бы попроще: был Сергей и Сергей остался. И р а. Если бы! Точечки подставить легко – душу изменить трудно. Н ё б о в. В крайнем случае, мы останемся просто друзьями. И р а. И почти однофамильцами. Н ё б о в. Не грусти, пожалуйста. Чему быть, того не миновать. И р а. Вероятно. Только ты, пожалуйста, не гони лошадей. У меня внутри все должно улечься. Н ё б о в. Я и не гоню. И р а (со смехом). Динка, посмотри на себя! Щеки в шоколаде! Д и м а. Чистый поросенок. Д и н а. Может быть, свинья? (Трет щеки.) И р а. Да не там! Дай-ка помогу. Д и н а. Я сама. Мне помощники не нужны. Нам помощники не нужны! Мы с папулей справимся без чужих. Н ё б о в. Дочка, что с тобой? Д и н а. Я обед умею готовить. Правда, па? И стирать в машинке. Пылесосить ковры... И р а. Значит, наше присутствие тебе неприятно? Д и н а. Нет, ну почему? Будем приходить друг к другу в гости. Папа же сказал – мы останемся друзьями. И р а. Он сказал – в «крайнем случае»... Д и н а. У меня одна мама – Кира. Пусть она ушла к вашему Сергунчику. Но другой у меня не будет! Д и м а. Да и я таких сестер видел в белых тапочках! И р а. Ты соображаешь, что говоришь? Извинись немедленно. Д и м а. Ладно... Извиняюсь... (Матери.) Но учти: я отцов тоже не менял. Буду мыть машины на улицах, торговать газетами. Выкрутимся, с голоду умереть я тебе не дам. И р а (ерошит ему волосы). Дурачок ты мой! Д и м а (отстраняясь). Не веди себя со мной, словно с маленьким! Д и н а. Как на теплоходе в разных каютах, так в Москве будем в разных квартирах! Н ё б о в (Ире). Вот так! Всё уже решили за нас. И р а. Может быть, устами младенца глаголит истина? Надо оценить и взвесить случившееся. Время само расставит точки... Н ё б о в. ...над «ё»!
Картина десятая Москва. Множество реклам. Уличные музыканты. Автомойки. Торговые центры. Нёбов в белом халате колдует над очередным пациентом. Звонок телефона. М е д с е с т р а. Сергей Николаевич, вас к телефону. Дочка. Н ё б о в. Да, сейчас. (Подходит к аппарату.) Динка, привет. Как ты там? Дина у себя дома, сидит с ногами в мягком кресле. Д и н а (по телефон). Все о'кей. Получила пятерку по алгебре и четверку по географии. По английскому контрольная была – мрак! Н ё б о в. Суп и котлеты на плите. Пообедай, погуляй и учи уроки. Я приеду – проверю. Д и н а. Не, гулять не пойду, в доме нестиранного белья – навалом. Н ё б о в. Я приеду – перестираю. Д и н а. Справлюсь, не боись. Н ё б о в. Осторожней там с электричеством, пожалуйста. Д и н а. Обязательно. Пулечка, пока! Я тебя целую! (Веншает трубку) Хорошо, что я не осталась в Хайфе. Там пришлось бы обстирывать Попрыгунчика. Тоже – удовольствие! Звонок в дверь. Дина удивленно вытягивает губы, выходит в прихожую. Д и н а. Кто там? Го л о с Д и м ы. Почтальон Печкин. Д и н а (смотрит сквозь цепочку). Димка, ты, что ли? Д и м а. Ну. Д и н а. Вот не ожидала! Проходи. Че приперся-то? Д и м а (входит). А повежливее нельзя? (На нем красивый свитер.) Д и н а. Ой, какие мы щепетильные! Скидывай кроссовки, на ковре натопчешь. Мне за тобой пылесосить некогда. Д и м а. Тапки дай. Д и н а. Обойдешься. На ковре не холодно. Д и м а (сквозь зубы). Интеллигенция! Мы письмо получили из Хайфы. С фотографиями. Вот зашел показать. Д и н а. Здоровски. Мама, когда звонила, говорила, что они отправили. Ну, показывай. Цветные снимки: Небов и Кира на фоне пальм, панорамы города, у себя в квартире. Одновременно Дима читает письмо. Г о л о с Д и м ы: «Дорогие, любимые Ирка и Димка! Вот уже два месяца, как мы живем в свободном мире, наслаждаемся благами цивилизации и едим экологически чистые продукты. Нет, конечно, проблем хватает, денег мало, а работа временная, но мы не унываем. Учим иврит. Кое-как объясняемся на английском и немецком, а по-русски тут говорят процентов сорок населения. Правда, последние строят из себя «сабров» (то есть коренных жителей), всячески подчеркивая, что мы – «оле» (то есть репатрианты). Жилье дорогое, но пока получаем на него дотацию. Общественный транспорт тоже дорогой, стараемся больше ходить пешком. Говорят, самые трудные – первые полгода. Треть мы уже одолели. И надежда нас не покидает. Привет Динке и Сергею. Как они там? Почему не пишут? Любим вас всех! Ваши Кира и Сергей». Дима складывает письмо и видит, что Дина плачет. Д и м а. Дин, ты чего? Д и н а. Ничего... не смотри... Д и м а. Вот и ты могла бы так жить, если б дурочку не сваляла. Д и н а. Сам дурак. Ничего ты не понимаешь. Д и м а. Понимаю, будь спок. Паспорт получу, восемнадцать исполнится – и свалю отсюда ко всем чертям! Д и н а. Да кому ты там нужен, за бугром? Д и м а. Никому. Это мне нужно забугорье. И я его получу. Д и н а. А здесь кто останется, если все умные и талантливые уедут? Д и м а. Жириновские и Нёбовы. Больше некому. Пауза. Д и н а. Ты теперь тоже Нёбов. Д и м а. Фигушки. Мать и я документы оставили в неприкосновенности. Мы – Небовы. И этим все сказано. Д и н а. Супу хочешь, Небов? Я со школы еще не ела. Д и м а. Так и быть, поддержу компанию. Я со школы тоже еще не ел. С аппетитом хлебают из тарелок. Д и м а. Знатный борщ. Д и н а. За бугром такого не варят. Д и м а. Что правда, то правда. Ты готовила? Д и н а. Нет, отец. Я котлеты вертела. Д и м а. А моя мамахен не кулинар. Сплошные яичницы с колбасой. Но зато шьет и вяжет – как Бог. (Показывает свитер.) Это ее работа. Д и н а. Класс. Может, их действительно поженить? Вышла бы у нас идеальная парочка. Д и м а (смеется). В принципе, я не против. Только как? Д и н а. Проще пареной репы. У меня в воскресенье день рождения. Приходите оба. Я вас приглашаю. Будет повод общнуться. Д и м а. Очень грамотно. Ты умнее, чем я предполагал. Д и н а. Ну, а я предполагала, что ты намного упрямее...
Картина одиннадцатая Праздничный торт, в которые воткнуты десять свечек. Вокруг Дима, Ира, Нёбов поют по-английски «Нарру birthday to you!», а Дина задувает огонь. Все аплодируют, целуют именинницу. Д и н а (Диме). Вот мне и десять лет. Мы с тобой сравнялись. Д и м а. Ненадолго. Через три месяца мне уже одиннадцать! Н ё б о в (иронично). Старик... Д и м а. Не старик, но мужчина в самом соку. Дина включает музыку. И р а. Дайте тортика-то попробовать. У меня слюнки текут. Д и н а. Это папа пек. А кремом из фунтика я украшала. (Режет торт.) Н ё б о в. Динка за последнее время стала такой хозяйственной! Д и н а (Ире). Вы меня научите спицами вязать? И р а. Если хочешь, конечно! (Пробует торт.) О, какое блаженство! Просто тает во рту. Д и н а. Погодите, а чай? Я сейчас принесу. (Убегает на кухню.) И р а. Димка, помоги девушке. Дима удаляется вслед за Диной. И р а (Нёбову). Кажется, твоя дочь сменила гнев на милость. Н ё б о в. Да и твой сын, по-моему, тоже. (Берет ее за руку.) Ты-то что надумала? Вбегает Дина с двумя чашками, Нёбов отдергивает руку, Дина ставит чашки на стол, убегaem. И р а. Видишь ли, Нёбов… (Берет его за руку.) Входит Дима еще с двумя чашками. Ира отдергивает руку. Дима ставит чашки на стол, удаляется. Н ё б о в. Я слушаю тебя. (Оба берутся за руки.) И р а. Может быть, я и не права, но мне кажется... Вбегает Дина с сахарницей. Ира и Нёбов отстраняются друг от друга. Дина ставит сахарницу на стол, убегает. Н ё б о в (нетерпеливо). Что, что тебе кажется?! Говори скорее, а не то опять кто-нибудь войдет! И р а. Мне кажется, что можно попробовать жить одной семьей. Н ё б о в (радостно). Правда?! И р а. Правда. (Целуются). В дверях появляются Дина и Дима: она с маленьким чайником, он с большим. Замирают на пороге. Смотрят на родителей. Д и м а (вполголоса, иронично). Что, сестрица, довольна? Д и н а (в тон ему). Очень, братец, очень.
Картина двенадцатая Зимние Воробьевы горы. Семья Нёбовых в новом составе катается на лыжах, играет в снежки, лепит снежную бабу. Дина с завязанным горлом лежит в кровати, а Дима дает ей микстуру с ложечки. Дима с завязанным горлом лежит в кровати, а Дина ставит ему градусник. Ира за рулем «Фольксвагена» заезжает за Нёбовым, и они идут в консерваторию. Праздничный торт, на котором одиннадцать свечек, а Дима задувает их ко всеобщей радости. Дина и Дима гуляют по зоопарку. Нёбов приволакивает в квартиру новогоднюю елку, и все четверо дружно ее украшают. Смех, улыбки, веселая музыка. Звонок в дверь. И р а (Небову). Ты кого-нибудь ждешь? Н ё б о в. Нет, а ты? И р а. Тоже нет. Д и м а. Я пойду открою. (Удаляется.) Шум в передней. На nopoгe Кира в куртке, брюках, с сумкой на плече и чемоданом в руке. Из-за ее спины виновато выглядывает Дима. Веселая музыка продолжается. Д и н а. Maмa?! Мамка приехала! (Бросается ей на шею.) К и р а (в слезах). Господи, как ты выросла! (Целуются.) Н ё б о в. Здравствуй. (Целует ее в щеку.) И р а. Привет! Н ё б о в. Проходи. Чувствуй себя, как дома. К и р а. Ха-ха-ха... (Горько.) Не смешно. (Осматривается.) Вы неплохо тут устроились... (Садится, закуривает.) Пауза. Д и н а. Я так рада! Вместе встретим Новый год! И р а. Как там Небов? К и р а (холодно). Лучше всех. Н ё б о в. Ты по делу, или в гости, или что? К и р а (резко). «Или что»! Я домой вернулась, домой! (Плачет.) Господи, как глупо! Д и н а. Мамочка, ну что ты... (Гладит ее.) К и р а. Ничего, ничего, доченька, все уже прошло. (Сморкается.) Н ё б о в. Насовсем, выходит? И р а. Вы расстались с Сергеем? К и р а. Бэхайеха?! Черт возьми, дайте что-нибудь выпить! У меня в голове самолетные двигатели гудят! Н ё б о в (наливая Кире коньяк, говорит Дине). Выключи ты свою шарманку! Дина выключает проигрыватель, становится тихо. Кира молча опрокидывает в себя рюмку. Несколько секунд сидит неподвижно.
|